Оволчились
Не вдаваясь в пересказ давно освоенного серьезными историками, социопсихологами, экономистами жуткого советского периода, отделываясь анекдотами, не желая вступать в споры с теми, кто считает, что раньше и вода была мокрее, приведу пример собственного прозрения. Написано еще до активного вступления в общественную борьбу, где-то в 1987 году. Кстати, после поездки в ту самую приуральскую тайгу, где рядом с филиалами ада-ГУЛАГа прокладывали трассу экспортного газопровода. Тогда мне экологические проблемы еще казались главным средством разбудить конформистов.
Вести с трассы
Ломают ветку великой реки,
жгут бурыми пятнами небо, как листья, -
волчанка! Оволчились – чешут клыки
о лица ещё поднимающих лица.
Не падают тени в прогнивших лесах,
на просеках падают трубы под землю,
бесцветного запаха муторный страх
по ним за границей курс марки подъемлет.
Чужое! – и сердце за кайф отдадут,
рабы наслажденья украденной коркой…
Какая любовь – такой атрибут:
глотнув, поцелуй исполняют под «Горько!»
Не волчья ли свадьба бикфордовых труб
кружит над лесами и реки пронзает?
Не звёзды, не сварка искрит на ветру,
а стая волков обложила глазами.
А теперь вижу, что ни одни проблемы и ни одни примеры соседской хорошей жизни не действуют на онтологических дауншифтеров, то есть на тех, кто готов жить плохо, грязно, нечестно, если есть возможность хоть сколько-то времени пролежать на печи. Пусть и не 33 года. Очевидно, в этом тоже советское прочное наследство, не позволяющее верить ни в одну красивую картинку или идею. Я приведу (без правки и сокращений) рассуждения одного комментатора моего блога в Живом журнале, потому что сам ход его мысли красноречив, хотя и путано он излагает. Фамилию не называю, она мало что скажет…
«...даже мне уже более 10 лет ни разу не вьезжавшему на украину было понятно, что тамошнее население избалованное безвизом практически во все страны планеты (моя харьковская однокласница задолбала практически ежемесячными снимками из всё новых и новых Европ и Азий с Африками. Тогда как я за те же годы нигде дальше Анапы не выезжал. И меня ничуть не удивило, что она восторгалась как харьковская самооборона жгла наши танки и убивала наших солдат. Хотя до 20 лет она родилась и жила в России. Так же настроены и другие одноклассники из Харькова. Мы после школы поделились пополам, часть подалась в города России, часть в города Украины, я вообще чуть не застрял в Минске, а там был бы теперь белорусом, но вернулся и сейчас россиянин. По нашим разговорам и переписке вижу что по уровню свобод Украина превосходила Россию во много раз. У нас за словосочетание Я русский могут убить. А там убьют если откажешься заявить Я украинец . У диаметрально разные устройства. Русских продолжают сажать по 282 статье за любое правдивое слово о преступлениях мигрантов даже сейчас. А там говори о любой нации любую правду и тебе ничего не будет. Вот а теперь удивляются почему украинцы бьются и не сдаются. Они же нас всех считают рабами, а себя свободными людьми. Поэтому для них мы не страшны. У них любой может сделать что угодно с нашим пленным или сторонником, убить, сжечь, порезать на куски. И ему ничего не будет. Он знает, что ему противостоят не такие же свободные люди как и он, которые и его тоже по своему желанию могут сжечь, порезать на куски, повесить, а безмолвные покорные рабы действующие лишь по команде своих властей, которые без вышестоящего приказа его не тронут мизинцем, это не скрывая они говорят по телевизору. И уверены что наше начальство никогда не прикажет своим рабам хоть чем то повредить им свободным людям. Поэтому они и бесстрашны в бою».
То есть, такая ревность к свободе, которую он понимает как возможность убивать несогласных. Даже в пропаганде «зверств нацистов» он видит отсталость рабской жизни, но не собирается ничего делать, чтобы не быть рабом…