Когда подходили с тыла, уже по острову Сите, то видели восстановительные работы.
А с фасада плетение его знаменитых кружевных розеток поддерживали деревья. Помогали восстановлению сил.
Про пожар нам рассказал Александр Радашкевич, земляк-уфимец, поэт и эссеист, живущий в Париже уже 35 лет. Вот что он записал в тот день в Гостевой своего сайта:
"Сегодня был прекрасный солнечный день. +18.
Я показывал другу-немцу старинный Ботанический сад, потом какими-то кругами вышли к Сене, спустились и пошли по нижней набережной. Подойдя к Нотр-Дам, я подумал, что уже поздно и можно где-то поужинать. Было около семи, и я предложил присесть на пять минут на каменную скамью напротив собора, у воды...
Какие-то японские молодожены (невеста с огромной белой юбкой-колоколом) позировали своему фотографу. Я поднял глаза и заметил маленький дымок под шпилем. Под ним уже давно были леса, и мы решили, что это связано с работами по реставрации. Но вскоре дым пожелтел, загустел, поднялся вверх и показалось пламя изнутри. Я не верил своим глазам...
Полиция быстро эвакуировала всех на верхнюю набережную, и через час я увидел, как рухнула кровля XIII века, а потом и сам 90-метровый изящный шпиль. Гигантская толпа, охающая и ахающая на всех языках мира, разнесла нас с другом в разные стороны, как в песне Пиаф "La foule". Пламя и клубы черного дыма высоко вздымались в небо, и золотое закатное солнце как бы зависло, прощаясь с Нотр-Дам.
Через полтора часа, чтобы не видеть, как гибнут большие окна-розы с драгоценными витражами, впитавшими в себя свет и тьму стольких утекших веков, я с большим трудом выбрался из толпы и как во сне побрел к метро. А навстречу мне бежали к Сене парижане с потрясенными лицами...
Дома я узнал, что сокровищница была спасена, вместе с терновым венцом Господа Нашего Иисуса Христа.
15 апреля 2019 г."
А потом он опубликовал стихотворение, раскрывающее чувства верующего человека, смотрящего на такую беду:
ПЛАМЯ НОТР-ДАМ
Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые…
Тютчев
Собор Парижской Богоматери, тебя сожгли,
как Жанну д’Арк, но Приснодева не дала
тебе погибнуть в пламени безбожном. И словно,
кто-то усадил меня напротив, следить за первым
жиденьким дымком, потом за жёлтыми клубами
и первым языком алеющего ада. С тобой сгорала
и душа, и память сопричастно вековая, но шесть
ты отзвонил в последний раз, ещё живой, ещё
дрожа у края, и солнце невозможного заката
зависло над тобой, не смея откатить за грань
без дна и без возврата. «Заткнись!», сказала мать
по-русски безмозглой девочке, увязшей в жиже
интертрёпа. И кто-то щёлкал из машин,
и кто-то плакал не стыдясь, целуя взглядом
разлученья и хрупкий шпиль, и петушка,
упавшего с поруганных высот и вешней сини
в бурлящую багровую геенну. Прощай, мой
Нотр-Дам, до вечного возвратного свиданья.
Теперь молитва лишь одна: чтоб не отдали тебя
безбожникам глумливым на оскверненье их
мёртвым циркулем и смрадом пирамид. Однажды ты
была, обитель душ, среди парижской маеты и
духа сирого томленья, и я к тебе без мысли
забредал и отходил, и возлетал в твоё ручное
поднебесье, где нас Она, как пасынков, хранит.
Собор Парижской Богоматери, ощерившись
беспомощно химерами у края, как куст терновый
над обрывом, пылает над землёй, неопалим.
15.IV.2019, набережная Сены
Да и нам, людям внеконфессиональным, было больно наблюдать не только за нынешним состоянием святыни, но и за дрязгами вокруг ее восстановления, когда правительственный генерал, отвечающий за это, командовал архитектору, противостоящему идеям модернизации храма - "Заткнитесь!"
А пока модернизация не пошла, Нотр-Дам выглядит так:
