Почему я написал "отмечается"? Потому что сам Иван говорил, что родился-то он в январе, но его родители добрались до ЗАГСа лишь в сентябре, вот и записан он сначала был сентябрьским.
Хочу привести по памяти одно его стихотворение 1968 года, возможно, с того августа оно нигде не публиковалось. В газете "Студенческий меридиан", тогдашнем приложении к "Московскому комсомольцу" для студенческих стройотрядов, в последнем номере сезона решили опубликовать стихи студентов. Нам с Ваней предоставили целую полосу, номер должен был выйти в конце августа. А тут 22-го случилась "чешская контр-весна", советские войска вошли в Чехословакию. И цензура возбудилась дополнительно, еще раз пересмотрели номер, в том числе - и наши стихи.
Я всегда писал попроще Вани, его образы более многомерны были, да и есть, что создало дополнительные сложности цензорам. Мои некоторые стихи, в частности - посвященные Иисусу, просто выкинули, оставив самые безобидные, а у Жданова надо было долго вникать. Поэтому где строчки поняли - те и выкинули. Вот стихотворение 20-летнего Ивана Жданова, подвергнутое цензурному оскоплению, в полном виде, а в газете оно вышло без третьей строфы:
Дорожный знак другим закрасят,
секунда смажет сотни лиц,
а два кузнечика дубасят
по перепонкам всех столиц.
Когда последний вдох напрасен,
тогда и выдох - злее спиц,
но два кузнечика дубасят
по перепонкам всех столиц.
Мир содрогается от басен
и нет для пуговиц границ,
и два кузнечика дубасят
по перепонкам всех столиц.
Мне двадцать лет и мне неясен
один вопрос, хоть падай ниц:
как два кузнечика дубасят
по перепонкам всех столиц?
На самом деле, цензоры зря старались, весь уже в первой строфе задана тема продолжающегося оболванивания при всех видимых переменах, в стихе осталось ощущение несвободы и несогласия с ней автора. Ну, убрали про границы, но в тогдашнем контексте и так было понятно, о чем. К стихотворению, не самому большому в подборке, чуткий художник Володя Иванов сделал рисунок: два кузнечика с разных сторон бьют в один большой барабан.
