На странице, пришедшей мне с посмертным письмом, нет названия и начала. Зато есть приписка Сергея: "Иосиф! Эти тексты - видимо, написал ненормальный", стрелка от приписки идет прямо к цитате из Бродского, но относится, очевидно, ко всему следующему. Итак, без начала, которого нет на 23-й стр:

"...лиловых сережек, мимо топких низин и мрачных бочажков, ещё хранящих на дне грязноватый, зернистый, но вполне жемчужный вблизи снег, с холма на холм, "мимо больших базаров, мимо храмов и баров, мимо Мекки и Рима, идут по земле пилигримы", ведёт меня еле приметная дорога, теряясь иногда в мелководных полбях, окаймлённых живым золотым багетом калужницы, мать-и-мачехи; на дне, под водой прозрачнейшей, тоже какие-то жёлтые цветы.
Вблизи пока совсем голых дубков, в траве - синее, голубое, лиловое, фиолетовое - это цветут медуницы.
Вот лиловые анемоны-ветреницы целыми куртинами.
Фиалки, неизвестные мне жёлто-лаковые венчики (у Сергея написано "венчика" - видимо, опечатка.- И.Г.) в форме маленьких многолучевых звёздочек. Так много всего...
И уже скоро появится купальница, цвет лазоревый.
Озеленятся деревья - и исчезнет первоцветный ковёр. И будет всё тут иное - пёстрое, медовое, неисчерпаемое и неописуемое - летнее. Я лета жду, как леса степи ждут, как тьма полночная ждёт тишину земную, как ждут колосья - скоро ль их сожнут, я лета жду, тоскуя об июле. Я лета жду... Тропа в палящий зной, просёлок ветреный с изгибом косогора, теплынь смолистая полуденного бора, олешник, лён, ручья напев простой. И блик слепящий на волне реки, и жар песка, и лепет птиц и листьев, и дрёма трав, где буйствуют сверчки в урочный час призывно и неистово. Я лета жду. Припасть к траве лицом, чтоб вновь понять средь тишины и зноя, что первородный, материнский дом нас тоже ждёт, и примет, успокоя...

В моей долине пока нет весеннего торжества солнца и черемухи, но всё тот же свет обещающий и животворящий сияет здесь, и звезда надзвёздная, наша с тобою звезда, скоро взойдёт над благословенной долиной.
Я медленно, подробно иду памятными тропами, часто останавливаясь, узнавая и приветствуя.
Знакомое ощущение... Желанное, ожидаемое, окрыляющее: словно кто-то живой и мудрый тоже смотрит отовсюду на меня добрым и вечным взглядом".

Сергей Матюшин не дождался лета, но рассказал мне ( а, думаю, и всем читающим) какое оно, рассказал именно тогда, когда наше полушарие стало особенно от него, лета, далеким. Первородный, материнский дом принял Сергея. Теперь в летнем лесу на нас отовсюду будет смотреть и его взгляд.